Жаркой Филипп Михайлович
Родился 6 июня 1921 года
Филипп Михайлович Жаркой (при рождении Файвиш Менделеевич, родился 6 июня 1921 года в деревне Жиботицы Псковской губернии) — советский военачальник, фронтовик Великой Отечественной войны, ветеран Вооружённых сил СССР. В 1939 году окончил 9 классов средней школы в городе Саратове, откуда добровольно поступил во 2-е Саратовское тяжелое танковое училище, которое окончил в мае 1941 года. Получил назначение в Киевский Особый военный округ в город Львов в 32-ю танковую дивизию входящую в состав 4-го механизированного корпуса. Участник Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 года. Взвод тяжелых танков КВ-1 под его командованием, в составе 64-го танкового полка 32-й дивизии выступил в район сосредоточения из Львова, участвовал в кровопролитных боях на Юго-Западном фронте по июль 1941 года. С февраля по май 1942 года командир танкового взвода танков КВ-1 в 12-й танковой бригады 9-й армии Южного фронта. Непосредственно участвовал в боевых действиях в Харьковской операции в районе городов Изюм — Славянск — Краматорск. За эти бои был награжден первым орденом Красного Знамени. В сентябре 1942 года в должности командира батальона 12-й танковой бригады участвовал в контрнаступлении 1-й гвардейской армии Сталинградского фронта под Котлубанью. В декабре 1942 года в должности заместителя командира 51-го отдельного танкового полка участвовал в освобождении Калмыкии и взятии города Элисты. С июля 1943 года в составе полка участвовал в прорыве «Голубой линии» и освобождении Темрюка. С февраля 1944 года участвовал в прорыве блокады Ленинграда, освобождении Пскова и Острова. В составе 3-го Прибалтийского фронта 1-й Ударной армии с июля 1944 года участвовал в освобождении Эстонии. В январе 1945 года в должности заместителя командира 88-го отдельного гвардейского тяжелого танкового полка прорыва в составе 1-го Белорусского фронта участвовал в Висло-Одерской наступательной операции. Затем составе 61-й армии принимал участие в марте в Восточно-Померанской операции, во взятии города Штаргарда и в ликвидации альтдамского плацдарма. Участник Берлинской операции, прорыва немецких позиций на Кюстринском плацдарме, уличных боёв в Берлине и штурме Рейхстага. За годы войны был трижды тяжело ранен. После войны продолжил службу в Вооружённых силах. С июля 1945 года по май 1946 года командир батальона 1-й танковой дивизии 74-го танко-самоходного полка в городе Гюстров, Германия. С 1946 по 1950 год командир танкового батальона 210-го танкового полка Приморского военного округа. С 1950 по 1955 года слушатель академии Бронетанковых войск в Москве. С 1955 по 1960 годы командовал танковыми полками в Воронежском и Прикарпатском военных округах. С 1960 по 1967 начальник штаба учебной танковой дивизии в городе Бердичев. С 1968 по 1972 начальник штаба 25-й дивизии Группы Советских Войск в Германии. В 1972 году уволился из Вооружённых сил в звании полковника. Живёт в Санкт-Петербурге, занимается литературным трудом.
Товарищ полковник, разрешите первый вопрос. Переход от мирной жизни к боевой – вы едва успели получить назначение и прибыть в часть, как началась война – вот этот резкий переход, как вы его помните?
Мы вообще-то не думали, что так быстро придется воевать. Действительно не верили, что так быстро начнётся война, но с другой стороны курсанты более-менее возрастные говорили, что зря вы вроде радуетесь и будет тяжелое время и будет война. Особенно об этом говорил друг мой Маврин Иван, которого я потом встретил во Львове уже после войны. Он служил в это время в артиллерийской бригаде заместителем командира бригады.
Итак, по прибытии вечером 21 июня в военный городок 64-го танкового полка 32-й танковой дивизии (в бывших польских двухэтажных казармах на Лычаковской улице Львова, где располагался и танковый парк), мы – молодые лейтенанты — были предупреждены о напряженной обстановке на границе, а рано утром 22 июня военный городок подвергся бомбардировке. Старшина в пять часов утра поднял нас по боевой тревоге и сообщил о начале войны. Мы сначала не хотели подниматься, поскольку думали опять тревога, как в училище, но оказалась, что началась война…
Товарищ полковник, когда Вас поднимали по тревоге, Вы загружали боекомплект, или просто сорвали пломбы, сняли чехлы и в бой?
Начальник штаба 1-го батальона тяжелых танков капитан Волошин назначил меня на должность адъютанта штаба батальона, и мы сразу выступили из Львова в пункт сосредоточения. При марше по дорогам, положенные взводу управления по штату два моих танка Т-26 быстро вышли из строя, и начальником штаба батальона я был назначен командиром взвода тяжелых танков КВ-1. На таких танках я провоевал до лета 1942 года.
По немецким документам и фотографиям в первые дни КВ не видно, участвовали они в первые сутки, или уже позже?
Первый бой моя рота тяжелых танков КВ-1 приняла только вечером 28 июня к западу от Львова на Яновском шоссе в районе деревни Женена Руска. Мы шли на марше по шоссе, когда внезапно вспыхнули цистерны с горючим, которые почему-то находились впереди колонны. Оказалось, что мы неожиданно столкнулись с моторизованной частью немцев. По приказу командира моей роты старшего лейтенанта Дунаева танковый взвод развернулся в боевую линию и без поддержки пехоты атаковал противника. Впервые с начала войны я увидел немцев, которые маневрировали между нашими танками на велосипедах. Я увидел также, как в этом бою бронебойный снаряд пробил башенную броню КВ-1 командира роты, что явилось полной неожиданностью, и был тяжело ранен в руку мой командир роты…
А как вы думаете, почему была такая пауза? Их хотели использовать в качестве резерва на дальнейшее развитие событий?
Да просто, согласно даже данных архива министерства обороны, не было заранее организовано правильное боевое использование тяжелых танков. Не было четкого взаимодействия различных родов войск, при этом стихийно, в основном, использовались легкие танки. Танки КВ держали в резерве для того чтобы скорее всего использовать их в дальнейшем.
В первые дни войны, какие впечатления у вас сложились? Был марш в разные стороны без контакта с противником? Проводилась ли ТО на марше?
О боевом действии танковых соединений я могу судить на примере нашего 4-го мехкорпуса июня-июля 1941 года на Львовском выступе. Из-за отсутствия времени на организацию планомерного наступления, нам необходимо было проводить быстрые контрдействия относительно противника. И, вследствие этого допускалось много ошибок в выборе главного удара, времени нанесения, в согласованности с другими родами войск и т.п. Кроме того мехкорпуса наносили удар не массировано, а по частям — по мере прибытия отдельных подразделений. Например, нашу 32-ю дивизию и соответственно 63- и 64-й танковые полки перебрасывали с одного направления на другое, что сказалось на его боеспособности из-за многочисленных поломок техники на многокилометровых маршах. Отсутствовали также ремонтные и эвакуационные средства для танков КВ. Для буксировки танков использовались трактора «Ворошиловец», но их было недостаточно и они портились от перегрузки при буксировке по рыхлой почве. Кроме того очень плохо была налажена разведка и радиосвязь даже между мехкорпусами не говоря уже о связи между дивизиями, полками, батальонами, танками. Отсутствовала также, какая либо авиационная поддержка танковых частей в этот период. Ввиду многокилометровых маршей никаких технических обслуживаний не проводилось. Запомнились кроме отказов в ходовой части танков и отказы пулеметов, так как они засорялись песком во время совершения марша. На танке КВ-1 устанавливались, как известно, три пулемёта Дягтерева – спаренный с орудием, а также курсовой и кормовой в шаровых установках. Эти пулемёты монтировались таким образом, что при необходимости их можно было снять и использовать вне танка. У этого типа пулемета, расположенного в маске внутри корпуса был недостаток – песок попадал в щечки затвора и он отказывал.
Действительно ли так что служба тыла была слишком перегружена, не справлялась со своими обязанностями в первый год войны?
Начиная с 22 июня и до боя под Старо-Константиновом в июле, я не видел наших тылов, кормились мы, как говорится, с подножного корма, помню хорошо, что попались нам ящики с яйцами и мы их на танки загрузили и ими питались. Не было, как таковых, полевых кухонь и т.п.
В Саратовском танковом училище, доводилось ли Вам водить танки Т-35, Т-28? Какие впечатления остались?
2-е Саратовское танковое училище было одно из первых училищ в стране, в котором началась подготовка командиров и воентехников по профилю средних и тяжелых танков. В училище изучали современные танки – средние Т-28 — углубленно, тяжелые Т-35 — обзорно, а к началу 1941 года и тяжелые КВ. Освоение тяжелых КВ шло с соблюдением секретности. Стояли эти танки в отдельных парках, под брезентами и практическое вождение проводилось только ночью. В 1940 году училище — численность переменного состава составляла около 1200 курсантов — было переведено на новый профиль обучения и стало готовить лейтенантов и танковых воентехников на тяжелые танки — четыре батальона. Преподавание военных дисциплин было поставлено в период моей учебы на высоком методическом уровне. Хорошо помню, спустя много лет, преподавателя курса боевых машин Тимофеева, который доходчиво объяснял нам сложные устройства механизмов танка Т-28. Этот танк был хороший, но один из его главных недостатков — это три башни и слабая броня.
Как менялась тактика бронетанковых войск с каждым днём войны? Учитывали ли первые неудачи?
Как выяснилось в первый месяц боев под Львовом в июне 1941 года, самостоятельные механизированные корпуса и танковые дивизии без поддержки пехоты и артиллерии не были способны эффективно атаковать противника. Это обстоятельство, по-видимому, и осложнило в этот период проведение наших оборонительных и наступательных операций с привлечением отдельных танковых соединений, и в частности нашей 32-й танковой дивизии. Наша дивизия имел на начало войны около 180 танков пяти разных типов. Одни были оснащены двигателями на дизтопливе, другие имели карбюраторные бензиновые двигатели. Бронетехника полка имела на вооружении пять модификаций орудий калибров 37 мм, 45 мм, 76 мм. Снабжение такого разнообразия танков горюче-смазочными материалами, боеприпасами и запчастями представляло значительные сложности даже в мирное время, не говоря уже о боевых действиях. Основная часть этих машин в моем танковом полку вышла из строя по техническим причинам — из-за неправильной эксплуатации, отсутствия запасных частей, средств эвакуации и ремонта. О потерях в моей дивизии и полка можно сказать следующее, что уже в середине августа 1941 года остатки 32-й танковой дивизии, находившиеся в городе Прилуки, расформировали. Оставшийся личный состав дивизии убыл по железной дороге во Владимирскую область в Костеровский учебный центр бронетанковых и механизированных войск, где составил костяк новых 1-й и 8-й танковых бригад. Некоторые сослуживцы, как я узнал позже, погибли в Уманском котле.
Получается, что взаимодействие с пехотой и артиллерией организовывалось по ходу войны?
Да. В боях июня – июля 1941 года на Украине следует отметить плохое взаимодействие танковых экипажей с артиллерией, пехотой и авиацией и неустойчивое управление танковыми подразделениями. А уже весной 1942 году, когда проводились кровопролитные операции Юго-Западного фронта, с целью расширения горла Барвенковского выступа, где я принимал участие, уже организация была значительно лучше. За один день марта 12-я отдельная танковая бригада в течение дня с боем заняла пять населенных пунктов. Все новые КВ-1 были радиофицированы, что позволило командирам танковых групп управлять артогнем. Однако, большинство танков КВ-1 тогда не имели хорошей оптики, так как харьковский завод был эвакуирован и не работал.
Филипп Михайлович, когда упоминают Сталинградскую битву, говорят, что это едва ли не первый пример, когда советские бронетанковые части показали действительно грамотное взаимодействие?
Могу судить только по периоду боевых действий сентября-октября 1942 года. В сентябре 1942 года 12-я отдельная танковая бригада, в которой я был заместителем комбата, получила задачу – совершить 280 километровый комбинированный марш, сосредоточиться сначала на станции Лог, а затем в районе населенного пункта Котлубань для подготовки в составе 1-й гвардейской армии к контрнаступлению на Сталинград с севера для соединения с 62-й армией. При подготовке наступательной операции для организации взаимодействия с пехотой и артиллерией в бригаду приезжал представитель Ставки Верховного Главнокомандования начальник Автобронетанкового управления Красной Армии генерал Федоренко. Я помню хорошо слова командующего о том, что после нашего прорыва сзади сразу пойдут резервы корпуса и прочие войска. Рано утром 18 сентября танки 12-й бригады с мотострелковым батальоном вышли на исходные позиции в балке Лиманная и после артподготовки и массированного применения реактивной артиллерии, построивши боевой порядок в три эшелона, перешли в наступление. В результате лобовой атаки на немецкие позиции, которые опять, как и в наступлении в этом же районе в начале сентября не пытались обойти, наши танковые войска понесли огромные потери. Согласно архивным данным министерства обороны, в танковых соединениях 1-й гвардейской армии из 340 танков, которые имелись к началу наступления, уже к 20 сентября осталось только 183 исправных танка с учетом пополнения! Хотел бы отметить еще одно обстоятельство, огорчившее меня в свое время. В истории Великой Отечественной войны, к сожалению, еще далеко до выполнения лозунга «Никто не забыт и ничто не забыто»! Так в бою под Котлубанью 18 сентября было сожжено около 25 танков бригады, погибли две сотни сослуживцев, и никто из погибших в те времена не был награжден — хотя танки прорвали оборону на десяток километров!
Филипп Михайлович как организационно менялась структурная штатная структура у танкистов в дни войны?
Так получилось, что мне пришлось воевать сначала в 32-й механизированной танковой дивизии, затем в 12-й отдельной танковой бригаде, затем в 51-м отдельном танковом полку, а затем в 88-м отдельном тяжелом танковом полку.
Как известно, накануне Великой Отечественной войны танковые войска состояли из механизированных корпусов, отдельных танковых дивизий и танковых полков, мотострелковых дивизий, танковых бригад, танковых полков кавалерийских дивизий.
Танковая дивизия, и в частности 32-я, должна была иметь два танковых, мотострелковый, артиллерийский полки, подразделения обеспечения и обслуживания.
Реорганизация подобных дивизий началась с июля 1941 до начала 1942 года. Она характеризовался переходом от крупных соединений к более мелким — бригадам, полкам и батальонам, так как наличие промежуточной инстанции – полка — усложняло управление. Поэтому началось формирование танковых бригад батальонного состава.
Штат моей 12-й отдельной танковой бригаде предусматривал танковый -1-й батальон средних или тяжелых танков (2 роты по 10 танков и по 1 танку в управлении бригады и батальона), танковый — 2-й — батальон легких танков (рота средних танков — 10 машин, 2 роты легких — всего 20 машин).
Следующий этап модернизации, началом которого следует считать начало 1943 года, продолжался до окончания войны. Его отличительной особенностью являлось создание новых по составу танковых объединений, то есть началось формирование отдельных танковых полков, которыми предусматривалось усиливать стрелковые соединения. Это происходило и при создании на базе 12-й танковой бригады двух отдельных 50- и 51-х отдельных танковых полков. Полк включал в себя роту управления, роту технического обеспечения, хозяйственный взвод, пункт медпомощи, две роты средних танков и одну роту лёгких танков, всего – 23 танка Т-34 и 16 танков Т-70.
В конце 1942 года было начато создание отдельных тяжелых танковых полков прорыва. По штату полк состоял из четырех рот — в каждой по 5 танков- и роты технического обеспечения. Всего в нем должно было быть около 200 человек и 21 тяжелый танк. Эти полки предназначались для совместного прорыва с пехотой и артиллерией заранее подготовленной обороны противника. На укомплектование этих полков направлялись сначала тяжелые танки КВ-1, а потом и ИС-2. В такой 88-й тяжелый танковый полк и был преобразован мой 51-й полк в конце 1944 года.
Филипп Михайлович сравнивая общие черты КВ-1 и ИС, насколько сильно выглядел этот тех прогресс?
76-мм пушка танка КВ-1 с первых выстрелов пробивала бортовую броню всех немецких танков типа начального периода войны на дистанции до 1000 м. После выхода из боя на Львовском выступе в июне 1941 года на броне моего танка насчитали десятки вмятин. То есть эти бои показали замечательные качества брони танков КВ-1 – даже бронебойные снаряды практически не могли ее повредить. С другой стороны, хотя танк КВ-1 был прост в управлении, но не надежен в эксплуатации. Особенно это относилось к главным и бортовым фрикционам, сцеплению и коробке передач. Кроме того наблюдательные приборы, как у командира так и у водителя не обеспечивали хорошего кругового обзора, что усложняло в бою выбор цели.
Круговой обзор командиру, как известно, обеспечивала командирская панорама ПТ-К.
Зимой 1945 года, перед началом Висло — Одерской операции, в мой 88-й отдельный тяжелый танковый полк поступили уже тяжелые танки ИС-2. С первого взгляда ИС-2 сразу производил впечатление. Литая носовая часть корпуса и башня нового танка позволили создать оптимальные и прогрессивные для того времени формы брони. Конфигурация корпуса и башни явилась следствием решения удачной общей компоновки, что позволило уменьшить габаритные размеры по сравнению с тяжелыми танками противника. С другой стороны посадочный люк у водителя отсутствовал, и в танк он попадал через башню, что при пожаре в боевом отделении могло привести к его гибели, особенно когда танкист был ранен. Смотровая щель водителя не обеспечивала хороший обзор, что затрудняло управление танком. Танковая 122-мм пушка хорошо подходила для уничтожения долговременных точек немцев, так как осколочно-фугасная пушечная граната обладала немалой разрушительной силой, с легкостью разбивала и кирпичную кладку и бетонные ДОТы. Однако, следует отметить и такой недостаток, как сильная задымленность внутри танка после выстрела – у нас было несколько случаев угорания экипажей во время боя ввиду неэффективности вентиляции.
Филипп Михайлович в документах пишут, что ресурс гусениц не превышал 1000 км?
Танки выходили из строя главным образом не из-за износа гусениц, но относительно танков ИС-2 — то во время их продвижения по асфальтовым дорогам Германии, в период Берлинской операции, проявилась ненадежность пальцев траков – они быстро изнашивались и их постоянный дефицит был заботой зампотеха полка. Делали даже самодельные пальцы с закалкой головок в полевых условиях. Недостаточно закалены были и штампованные траки и зубчатка ведущего колеса. Предпочтительнее было использовать литые траки, которые себя оправдали ранее.
Боевое отделение танка ИС было лучше, чем было на КВ?
Танк ИС-2 появился в результате, как сейчас говорят «глубокой модернизации» танка КВ-1. В результате этого у ИСа соотношение между боевым и моторно-трансмиссионным отделением наилучшее. Кроме того ИС существенно превосходил КВ-1 по плотности компоновки и степени бронирования. В частности, его корпус весил 17 тонн, а корпус КВ-1 при более тонкой броне около 16 тонн.
Что больше положительного танкисты отмечали в тяжёлых танках нового поколения? Что критиковали?
Я не помню, чтобы материал брони танков КВ-1 ругали, и танк в основном обеспечивал жизнь экипажа в начале войны и повреждения – это были единичные случаи. Про ИС-2 вообще нечего говорить — они обеспечивали сохранность экипажей во многих боевых эпизодах. При наступлении в Польше и в Германии проявилось достоинство танка ИС-2 – его силовая установка, основу которой составлял дизельный двигатель с мощностью 520 лошадиных сил. Благодаря этому экономичному дизельному двигателю, запас хода по топливу у ИС-2 был выше, чем у тяжелых немецких танков, кроме того, эта силовая установка отличалась достаточно высокой надежностью. Могу точно сказать, что огромную роль в быстром восстановлении боеспособности тяжелых танковых полков в этих наступлениях сыграла высокая живучесть и ремонтопригодность танков ИС-2. Например, в результате боев в Восточно-Померанской операции танковые войска понесли значительные потери — в нашем 88-м полку на конец марта осталось всего два танка ИС-2, один из них – танк командира полка. Потери танков полк понес преимущественно от огня самоходной артиллерии, находящейся в хорошо организованных и замаскированных засадах. Однако, за период с 1 по 20 марта в полку было произведено 18 ремонтов танков из них — 8 танков отремонтировано на поле боя.
Какие были взаимоотношения с мирным населением?
О днях наступления в Польше запомнилось, что польское население везде приветствовало наших танкистов, так как ненавидело немцев. Когда были привалы и другие остановки, мы заходили в дома и нас всегда сердечно встречали. В Германии и в частности в Берлине в апреле 1945 года улицы были безлюдны, но когда спускались в подвалы, то там обнаруживалось все население из разбитых домов вместе со своим скарбом. В глазах людей чувствовался страх и покорность. Это подтверждает то, что немцы были сильны, пока были сильнее! Наши танкисты вели себя сдержанно, и не помню случаев жестокого обращения с населением, несмотря на то, что немцы принесли нашему народу много горя.
Если вернуться в 1941 год, когда отступали в глубь страны, как к этому отнеслось мирное население?
Я скажу, когда мы уходили из Львова стреляли со всех сторон. Короче говоря, часть населения была подготовлена для того чтобы проводить нас, как говорится, с оружием. Помню, что 30 июня колонна танков моего 64-го полка проследовала по безлюдным улицам Львова на восток. Полк прошел мимо наших казарм на Лычаковской улице и помню, что нас обстреливали с колокольни расположенного рядом католического костела. Части нашей 32-й дивизии при отходе вели уличные бои, подавляя огневые точки украинских националистов в домах и на чердаках зданий.
Сильно ли изменилась тактика уличного боя у танкистов в конце войны?
В конце войны, я как заместитель командира танкового полка, находился впереди с танковыми ротами для организации взаимодействия танков и пехоты. Например в Берлине, танки полка взаимодействовали, как и в других танковых соединениях, попарно, а пары между собой. Танковый взвод – два танка ИС-2 в два боевых эшелона – простреливал всю улицу, один танк ее правую сторону, а другой левую. Пара танков двигалась уступом по обеим сторонам улицы, причем башня правого была повернута налево, градусов на сорок пять, башня левого – также, но направо. Другой взвод или один танк или самоходка СУ-76 шли следом за первым взводом, и поддерживала его огнем. Каждой танковой роте придавался взвод автоматчиков, состоявший из отделений, по числу тяжелых танков в роте. Автоматчики передвигались на броне, при встрече с противником они соскакивали и вели бой во взаимодействии с экипажем. Наши танкисты сильно побаивались “фаустников”, потому что они наносили большой урон.
Во время боев в Берлине на «фаустпатроны» приходилось, как отмечалось позднее в исторических работах, до 70 % всех подбитых машин. Фаустники пропускали пехоту и открывали огонь, когда мимо проходили танки. Случаи же массового поражения ИС-2 кумулятивными гранатами можно объяснить в основном грубыми нарушениями тактики городского боя, когда танки бросали вперёд без надлежащего прикрытия со стороны пехоты.
Последний случай поражения танка был уже 1 мая, когда немцы уже сдавались. Неожиданно наш солдат открыл огонь из автомата по строю сдающихся немцев, в результате чего вся группа разбежалась и начала вести ответный огонь. Командир полка полковник Мжачих для прекращения боя поставил на свой танк немецкого офицера с белым флагом. Однако командир танка, вместо того чтобы продвигаться, не стреляя, открыл огонь из пушки. Офицер был сбит с танка откатом пушки, а немецкий фаустник с близкого расстояния пробил броню башни. К счастью, танк не загорелся, а экипаж успел выскочить. Командир танка в дальнейшем не смог объяснить свои действия…
Говорят что кадровая армия почти вся в 1941ом году погибла, но ведь это не совсем верно, потому что ряд офицеров сумели пережить и дожить до конца войны. Приходили ли новые кадры из школ танковых? В 1942ом и 1943ем? Как их уровень подготовки был? Он сильно отличался от предвоенных кадровых танкистов? Или это зависело от того где они учились и сколько?
Мне не приходилось быть в учебных заведениях во время войны, но на тяжелом танке, на ИСе, механики водители и командиры были офицеры. Даже было такое, что политработников переучивали и они становились строевыми командирами. В нашем 88-м танковом полку командир, был изначально начальником политотдела, а потом переучился и стал командиром танкового полка. Так что уровень подготовки офицеров был достойный.
Война заставила в общем?
Да.
Хотел бы морального плана задать вопрос. Что вас вдохновляло и поддерживало в трудную минуту?
Вспоминая начальный период войны, могу сказать, что я, юный лейтенант, почти не ведал страха и был уверен в нашей победе. Всех нас правда удивляло то, что приходится воевать на своей территории, но мы были уверены, что это положение временное.
Когда у меня спрашивают, как вы относитесь к войне, верили мы или не верили в Победу, то скажу, что я в жизни никогда не сомневался, в том, что мы победим. Мы были молодые и не обращали сильно внимание на психологию. Мы знали, что мы должны воевать.
Что помогало преодолевать чувство страха?
Конечно думали об этом, и ранения же были, тяжёлые. Но долг, очевидно что долг — ты должен и обязан обеспечить продвижение вперед батальона, полка, бригады.
В короткие “минуты” передышки и отдыха, была ли какая-либо самодеятельность? Показы фильмов? Некоторые говорят, что времени на это не было, даже поспать толком не удавалось.
Мне в этом плане повезло, что 51-й полк наш, после 12-й отдельной танковой бригады, стал отдельным танковым полком. Он участвовал всегда в первом эшелоне, по обеспечению пехоты и он очень быстро терял танки, гибли экипажи. Скоротечные бои. И нас выводили на переформирование. Мы приезжали в Тамбов два раза, под Саратов два раза, в итоге четыре раза за войну выходили из боя на переформирование. И конечно там мы отдыхали, в театры ходили. В Саратове, перед Сталинградом летом 1942 года, даже я побыл у брата дома. В то время у меня брат, как и ранее, работал во 2-м Саратовском танковом училище преподавателем.
Помню также, что после формирования 51-го танкового полка, мы должны были участвовать в освобождении Колмыкии, и получили назначение на прибытие в Астрахань. В Астрахани не было мостов через Волгу и командира полка, вместе с начальником штаба уехали вперёд, для организации взаимодействия с другими частями, а я остался с танками. Нужно было переправить танки на другую сторону Волги. И мы даже умудрился сходить в театр, в Астрахани. Потом командир полка приехал и дал разгон за то, что мы медленно переправляемся.
Такой вопрос, как обстояло с национальным вопросом в Красной Армии? Кто-то обращал на национальность?
Я ни разу за войну на себе ничего подобного не прочувствовал. Единственное где почувствовал антисемитизм, это, когда я учился в Москве в академии бронетанковых войск. Был период, вы наверное знаете, это дело врачей. На лекции по истории коммунистической партии полковник Гуляев громогласно доложил о причастности врачей-евреев к преднамеренному уничтожению ряда Советских деятелей. На митинге в честь раскрытия заговора врачей-евреев, сын генерал-полковника танковых войск Куркина А.В., капитан Куркин рассказывал о том, как злодеи-врачи еврейской национальности травили его отца.
Преподаватели академии, евреи, подверглись увольнению. В их числе оказались полковник Виноградов, преподаватель по службе ГСМ — брат профессора медицины Виноградова, преподаватель по инженерной подготовке Герой Советского Союза полковник Вениамин Абрамович Рувинский. Эта чудовищная акция против евреев была пресечена в связи со смертью Сталина.
Воюя с немцами вы слышали о тех зверствах и об особой ненависти к евреям? Что было массовое истребление, это вас пугало?
Нет. Единственное, что уже, когда в конце войны, мы освободили какой-то концентрационный лагерь и взяли несколько арестованных, они и рассказывали, что творилось в лагере.
Помню также, что когда в октябре 1944 года мой полк беспрепятственно продвигались по центральным улицам Риги к набережной Даугавы, к нам подбежала женщина и рассказала, что по национальности она еврейка и в живых осталась случайно, остальных фашисты уничтожили. Она плакала, всех обнимала и благодарила.
Филипп Михайлович, вы несли службу в Прикарпатском Военном округе много лет, были ли учения когда в местах боёв переигрывали те события, чтобы оценку какую-то дать, чтобы какой-то урок извлечь? Использовали ли вы опыт начала войны, в обучении танкистов в 50х и 60х годах?
Конечно опыт войны использовался. После расформирования в 1956 году 154-го тяжёлого танкового полка я получил назначение в Прикарпатский военный округ — штаб во Львове, в 23-ю танковую Будапештскую Краснознамённая, ордена Суворова дивизию на должность заместителя командира 84-го Чаплинско-Будапештского орденов Суворова и Богдана Хмельницкого тяжёлого танкового полка находящегося в Коростене. Начало службы в 84-м тяжёлом танковом полку ознаменовалось участием в мероприятии по наведению порядка в Венгерской демократической республике. В октябре 1956 года полк был поднят по боевой тревоге и получил задачу комбинированным маршем в полном составе совершить марш в район города Берегово на границу с Венгрией. Вся гусеничная техника была погружена на железнодорожные платформы, остальная материальная часть своим ходом совершала форсированный марш в район сосредоточения окраина Берегова.
Маршрут движения полка был довольно сложный, необходимо было преодолеть Карпаты. Первое испытание полк с честью выполнил без каких-либо происшествий и был в готовности к дальнейшим действиям. Обстановка в самой Венгрии сложилась таким образом, что участие 84-го тяжёлого танкового полка не потребовалось. Многие сослуживцы по полку были участники войны, и боевой опыт очень пригодился.
В январе 1959 года приказом командующего Прикарпатским военным округом я получил назначение на должность командира 135-го танкового Константиновского полка. В 1961 году полк в составе 23-й танковой дивизии участвовал в больших учениях, проводимых генеральным штабом под руководством маршала Рокоссовского. Прошли с «боями» и боевыми стрельбами штатным снарядом на незнакомых полигонах от Игнатполя до Яворовского полигона в Львовской области, где я воевал в 1941 году. На этих учениях как раз и имитировались реальные боевые действия на незнакомой местности — как на войне. За успешные действия полка я был награждён именными часами Министра обороны.
В январе 1961 года я был назначен начальником штаба 41-й гвардейской учебной танковой Бердичевской дивизии. Дивизия окружного подчинения имела задачу готовить младших специалистов для танковых, мотострелковых, артиллерийских, сапёрных частей, подразделений связи. Дислоцировалась дивизия в Бердичеве и Житомире. Учебный процесс в дивизии был организован на высоком уровне, близким к боевым условиям. Например, часто проводились ночные стрельбы. Кроме участка на Житомирском полигоне для отработки упражнений из танка, под Бердичевом на Скраглевке было стрельбище для стрельбы из стрелкового оружия, гранатометания и тактических занятий. Командир дивизии полковник Радзиевский большое внимание уделял совершенствованию учебной базы. Впервые был построен тренажёрный класс для отработки вопросов подводного вождения. Практическая отработка вождения под водой осуществлялась на специально оборудованной трассе Житомирского полигона.
Бытует мнение, что ГСВГ по уровню была намного лучше по уровню всех остальных частей советской армии, что это была элита элит.
Получилось так, что мне, участнику боёв в Великой Отечественной Войне с первого до последнего дня, взятия Берлина и штурма Рейхстага, после 23-летнего перерыва пришлось снова оказаться в Германии – только в другой Германии – ГДР.
В 1967 году я получил назначение на должность начальника штаба 25-й танковой дивизии по замене. Менял однокашника по академии, полковника Танкеева Петра Васильевича. 25-я танковая дивизия была реорганизована из 25-го танкового корпуса в 1945 году, после окончания Великой Отечественной войны. 25-я танковая Новоград-Волынская Краснознаменная дивизия входила в состав 20-й гвардейской общевойсковой армии Группы советских войск в Германии и была расквартирована в лесном гарнизоне Фогельзанг недалеко от города Темплин, севернее Берлина. 25-я танковая дивизия, находясь во втором эшелоне оперативного построения армии. Удаленное размещение частей дивизии требовало высокой оперативности в организации бесперебойной связи в управлении при выполнении боевой задачи. Боевая подготовка и боевая готовность войск ГСВГ была поставлена на должном уровне, это я понял при ознакомлении с боевыми документами, определяющими действие дивизии боевой тревоги. Всем частям и подразделениям были чётко определены маршруты выхода в запасные районы, связь поддерживалась с пунктом управления дивизии по заранее оборудованным средствам связи. Вся материальная часть была укрыта заранее. Особенно чётко были отработаны вопросы управления с подвижных средств, которые были оборудованы на плавающих бронетранспортёрах и на специально подготовленных автобусах, обеспечивающие нормальную работу всех служб в боевой обстановке. Чётко была отработана и комендантская служба при совершении маршей на большие расстояния, характерные для дивизии второго эшелона. Для решения задач боевой готовности командиром дивизии систематически проводились штабные тренировки на средствах связи с выходом в поле. Постоянная связь со штабом армии поддерживалась круглосуточно дежурившим оперативным дежурным с оборудованного пункта управления в штабе дивизии.
Была ли у вас напряженность или ощущение, что могут начаться боевые действия с НАТО?
Нет, не смотря на то, что у нас уже были разработаны действия дивизий наперёд, были секретные папки и прочее, не было такого ощущения, что вот скоро мы всё это дело используем. Так и не пришлось по сути дела.
Барвенковский выступ, Харьковское сражение, что запомнили Вы о действиях вашего подразделения, в ходе этого печального для нашей армии события?
В общем это была чёрная полоса в боевом пути моей 12-й отдельной танковой бригады.
Как известно, с марта месяца проводились кровопролитные и малоизвестные операции Юго-Западного фронта с целью расширения горла Барвенковского выступа – на севере на Харьков и на юге силами 9-й армии в районе поселка Маяки на славянско-краматорскую группу немцев.
В середине февраля эшелон, в котором была и моя рота тяжелых танков, прибыл к месту назначения на станции Радковски-Пески. Мы пополнили 1-й -531- танковый батальон тяжелых танков 12-й бригады. В этих боях мы добились небольшого успеха – освободили несколько населенных пунктов и за боевые действия с 2 по 4 марта 1942 года я был награжден своим первым орденом Красного Знамени.
16 мая для пополнения 12-й бригады тяжелыми танками я был отправлен командиром батальона со своей ротой на правый берег реки Северский Донец в пункт Радковски-Пески, а 17 мая немецкие войска закончили перегруппировку, заняли исходные позиции и в 4 часа ночи перешли в наступление. Наша бригада отошла с боями на рубеж Северского Донца и до исхода дня 18 мая упорно сопротивлялись наседавшему со всех сторон противнику вблизи сел Студенки и Богородичное. Потом командир нашего батальона майор Королев, ввиду отсутствия мостов, переправ и незначительного запаса горючего и боеприпасов, приказал утопить два оставшихся танка КВ-1, семь Т-34 и зенитную батарею в реке. Личный состав батальона переправился вплавь на левый берег Северский Донец. Потом, в конце июля 1942 года, остатки 12-й отдельной танковой бригады были выведены в резерв Ставки на доукомплектование..
Как жителю Города-Героя, вопрос чем Вам больше всего запомнились бои под Ленинградом?
Разгрузили нас на Варшавском вокзале. При снятии блокады Ленинграда, зимой и весной 1944 году, ведение боевых действий было сопряжено с определенными трудностями, особенно для танкистов. Так как действия нашего 51-го танкового полка были связаны с преодолением обороны в лесисто-болотистой местности при большом снежном покрове и при практически отсутствии дорог и населенных пунктов, продвижение танков было увязано с действиями стрелковых частей. С танками полка вдоль дорог вместе продвигалась рота автоматчиков – отделение на каждой машине, – которая выполняла роль танкового десанта. Немцы тогда отступали от рубежа к рубежу, создавая на танкоопасных направлениях вдоль дорог и на высотах опорные пункты с противотанковой артиллерией. При каждой такой лесной баррикаде танковый десант спрыгивал с танков и вступал в бой.
Вопрос про Битву за Берлин. Как Вы использовали накопленный за 3,5 года опыт во время этих уличных боёв?
Как заместитель командира отдельного танкового полка с декабря 1942 года, я находился впереди с танковыми ротами для организации взаимодействия танков и пехоты. Так, например, в Берлине танки 88-го тяжелого полка взаимодействовали, как и в других танковых соединениях, попарно, а пары между собой. Танковый взвод – два танка ИС-2 в два боевых эшелона – простреливал всю улицу, один танк ее правую сторону, а другой — левую. Пара танков двигалась уступом по обеим сторонам улицы, причем башня правого была повернута налево, градусов на сорок пять, башня левого – также, но направо. Другой взвод или один танк, или самоходка СУ-76 шли следом за первым взводом, и поддерживала его огнем. Каждой танковой роте придавался взвод автоматчиков, состоявший из отделений, по числу тяжелых танков в роте. Автоматчики передвигались на броне, при встрече с противником они соскакивали и вели бой во взаимодействии с экипажем.
И были такие вещи, что прошли уже участок улицы и зам по тылу, Вениамин, друг мой, поехал чтобы встретиться с командиром полка и не смог проехать, потому что немцы где-то вышли через подвалы и простреливали улицу. О напряженности боев в этот период говорит тот факт, что к 3 мая 1945 года в полку остались исправных всего шесть танков ИС-2.
Филипп Михайлович, вы помните день Победы?
После 2 мая 1945 года 88-й тяжелый танковый полк был временно расквартирован в западной части парка Гумбольдт Хайн в центре Берлина, так как в домах оставаться было опасно из-за укрывавшихся в городе небольших групп немецких солдат.
9-го мая рано утром объявили построение, и командир танкового полка Мжачих зачитал приказ Верховного главнокомандующего о полной капитуляции Германии. В конце дня, после застолья, когда начался стихийный салют из всех видов стрелкового оружия, Мжачих приказал зарядить холостыми все танковые орудия и по его сигналу был произведен коллективный выстрел из шести пушек, потрясший все окрестности парка Гумбольдт Хайн.
Подробнее о событиях 6-9 мая в Берлине смотрите в вышеупомянутой книге «Танковый марш».
Товарищ полковник, ваше пожелание молодёжи?
Я уже мало общаюсь с молодежью, но большинство молодёжи всё-таки достойные у нас, хоть и говорят что такие-сякие. Считаю недостатком то, что они мало знают, мало им рассказывают про то тяжёлое время. Не знают они, не знают они тех вещей. На днях по телевидению спросили кого-то, а вы знаете вот что был лагерь Освенцим? Они не знают ничего. Надо больше пропагандировать, чтобы не забывали эти вещи, а то может опять все это повториться.
Из наградных листов:
Орден Красного знамени (29 апреля 1942 года, представлялся к ордену Ленина):
Товарищ Жаркой в боях с германским фашизмом проявил себя смелым, энергичным и волевым командиром. Участвуя в атаке за населённый пункт Октябрьский 2 марта 1942 года своим танком он уничтожил 1 ПТО, 1 миномёт, 2 ручных пулемёта, 15 человек пехоты. В бою за н. п. Лавровка 3 марта 1942 года огнём и гусеницами своего танка он уничтожил 2 ПТО 75 мм, 1 ПТО 37 мм, 1 зенитную пушку, 2 ручных пулемёта и 80 человек пехоты противника. В бою за населённый пункт Кантимировка 4 марта 1942 года своим танком уничтожил 1 пушку, 2 станковых пулемёта, 15 человек пехоты противника. Попаданием артиллерийского снаряда противника в танк, была заклинена пушка. Товарищ Жаркой продолжил уничтожать противника гусеницами и только по приказу отойти на сборный пункт отошёл для восстановления технической части. Командир роты в бою был убит, товарищ Жаркой взял на себя командование ротой и повёл её в бой за н. п. Кантемировка. Последняя в ходе боя была взята. Товарищ Жаркой представляется к правительственной награде — ордену Ленина.
Орден Отечественной войны II степени (29 июля 1944 года):
Товарищ Жаркой — участник Отечественной войны с июня 1941 года. С 5 марта по 10 апреля 1944 года выполнял обязанности командира полка, руководя боем в районе Зуи, Подчерничье, Углы, Замошье, Поддубье, благодаря хорошей организации и руководства боем, полк выполнил блестяще задачу, освободив перечисленные населённые пункты. За время нахождения полка в засаде с 31 марта по настоящее время в районах: Весна, Лобаны, Ерёмино, Коровье село и Погорелка, товарищ Жаркой систематически находится в боевых подразделениях полка, правильно организовал оборону и расположение танков в узлах сопротивления, чем оказывал реальную помощь командирам рот. 24.06.1944 г. при наступлении танковой роты на Тягушино, Говядово, Альхимово, товарищ Жаркой выполняя приказ командира полка по уточнению танковой атаки и местонахождения танков, углубившихся в оборону противника до 1,5 км, товарищ Жаркой не взирая на опасность, выполнил приказ командира полка, после чего возглавил эвакуацию и оборону танков, эвакуирован один танк с нейтральной полосы. Достоин правительственной награды ордена «Отечественная война II степени.
Орден Отечественной войны II степени (8 августа 1944 года, представлялся к ордену Отечественной войны I степени):
В период боёв 17 и 18 июля 1944 года, товарищ Жаркой находился всё время в боевых порядках танков. Своевременно выполнял поручения командира полка по вопросам взаимодействия с пехотой и артиллерией, организовал непрерывное наблюдение за танками в период боя, кроме того 18 июля 1944 года, во время контратак противника организовал наблюдение в результате чего было выявлено скопление пехоты противника, которая по заявке командира полка была обстреляна артиллерийским огнём и понесла большие потери. 17 июля 1944 года во время боя за овладение Перестрелова товарищ Жаркой находясь в боевых порядках пехоты встретил группу немцев и лично застрелил немецкого офицера. В результате двухдневных боёв полком было освобождено 12 населённых пунктов. Достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны I степени.
Орден Красного знамени (22 марта 1945 года):
Товарищ Жаркой в боях с немецко-фашистскими захватчиками проявил себя смелым, решительным и волевым офицером. За период боевых действий по прорыву сильно укреплённой полосы противника на реке Пилица, и его преследовании он всё время находился в боевых порядках танков, руководя ими на поле боя. В бою 15 и 16 января 1945 года он по приказу командира полка руководил боем самоходных установок СУ-76, где принимал личное участие в штурме высоты 115.2 овладение которой позволило успешно продвигаться вперёд нашим частям. После ранения командира полка товарищ Жаркой принял командование полком, где умело применяя танки в передовом отряде успешно выполнял боевые задачи по преследованию и разгрому вражеских опорных пунктов. В боях за города Тарчин, Гродзиск и Сухачев было сожжено и уничтожено у противника: 3 самоходных орудия, 25 ПТО, 25 ДЗОТов с гарнизонами, 9 миномётных батарей, истреблено до 400 солдат и офицеров проттивника. Было захвачено и частично уничтожено: более 100 шт. орудий калибра от 152 мм и выше, 20 тяжелых зенитных пушек, 45 автомашин, 3 склада с разным имуществом, 3 эшелона с военными грузами, взято в плен свыше 500 солдат и офицеров противника. Достоин правительственной награды — ордена Красное знамя.
Орден Красного знамени (30 мая 1945 года, представлялся к ордену Ленина):
Товарищ Жаркой — участник Отечественной войны с 1941 года. В боях против немецких захватчиков проявил отвагу и мужество. За период боёв с 16 по 25 апреля 1945 года несмотря на болезнь после ранения, он находясь непосредственно с боевыми порядками танков лично принимал участие в боях. При прорыве обороны противника на реке Фридландер-штром в районе Вушхоф товарищ Жаркой с танковой ротой был послан в разведку боем и встретившись с противником завязал бой, где было подбито и уничтожено 6 самоходок противника, несколько пулемётных точек и до 30 гитлеровцев. Рота потерь не имела. В результате решительных действий была дана возможность успешному прорыву сильно укреплённой обороны немцев и форсирование водного рубежа. В период боёв при пригородах Берлина, Линденсберга, товарищ Жаркой будучи с танками принимал личное участие в атаке, которая прошла успешно, где он вместе с командиром полка навёл полк в атаку, несмотря на превосходящие силы немцев. В результате боя немцы были разбиты, оставив на поле боя свыше 70 убитых солдат и офицеров, три подбитых орудия, две самоходки, взято в плен 30 солдат и офицеров противника. В уличных боях за Берлин 24 апреля 1945 года товарищ Жаркой находясь вместе с командиром полка в боевых порядках танков, со взводом танков выдвинулся вперёд и проложил остальным путь уничтожив 2 орудия и 7 фаустников. В результате стремительного продвижения полк совместно с 66 Гвардейским стрелковым полком 23 Гв. стр. дивизии первыми в армии водрузили флаг в полосе на линии Рейхстага. В результате боевых действий полк нанёс потери противнику: подбито и уничтожено самоходных орудий и танков — 16, орудий разного калибра — 40, миномётов 34, пулемётных точек 35, автомашин 24, противник потерял убитыми свыше 500 солдат и офицеров. Захвачено: орудий разного калибра 22, пулемётов 28, складов 16, автомашин 300, вагонов 300, паровозов 15, взято в плен свыше 150 солдат и офицеров. Достоин правительственной награды ордена Ленина.
Мы благодарим за помощь в встрече с фронтовиком его сына — Михаила Филипповича. Фото предоставлено из архива ветерана. Полковник Жаркой приглашает всех на свой сайт «Танковый марш» — http://tankm.ru/