Рулёв Иван Андреевич
Родился 8 марта 1925 года
Иван Андреевич Рулёв (родился 8 марта 1925 года в деревне Пустыри Корчевского уезда Тверской губернии) – полный кавалер ордена Славы (орден I степени № 2988, Указ от 07.06.1968). В Красной армии с января 1943 года. В 31-й механизированной бригаде в Казани получил специальность телефониста. Участник Великой Отечественной войны с ноября 1943 года в составе 67-й механизированной бригады. Воевал в должностях телефониста, старшего телефониста и командира отделения роты управления бригады. Сражался на 1-м Украинском и 2-м Белорусском фронтах. Освобождал Украину и Польшу, участвовал в боях на территории Германии. Был один раз контужен. Дважды был награждён орденом Славы III степени (перенаграждён в 1968 году). После войны продолжил службу в армии. В 1948 году окончил Рижское военно-политическое училище. Служил в Борисоглебском и Качинском авиаучилищах на политдолжностях, затем – в строительных и радиолокационных частях в городах Норильск, Семипалатинск и Новосибирск. В 1973 году уволен в запас в звании подполковника (впоследствии присвоено звание полковника). Жил в Новосибирске, работал инженером в НПО «Элас». В 1974 году вернулся на родину – в город Конаково ныне Тверской области. Работал на заводе «Микроприбор». Почётный гражданин города Конаково и Конаковского района.
Иван Андреевич, первый вопрос вам: до войны в СССР была развита физическая подготовка молодёжи, был ОСОВИАХИМ, значки ГТО. Вы застали это время?
Я не только застал эти времена, но и являюсь обладателем четырёх значков. Был у меня и «Ворошиловский стрелок». В школах физическое воспитание было отличное, занимались по-настоящему. Честно говоря, к войне мы были готовы, тем более уже были испанские события. Оттуда вывозили детей и привозили их в Подмосковье. Направляли их и к нам, и у нас было живое представление о том, что там случилось.
Кстати, в начале войны я сам по собственной воле хотел попасть в партизанский отряд. Но, к сожалению, меня не взяли. В армию добровольцем тоже не взяли, я по возрасту не подходил. Тогда комсомол определил меня на учёбу в МТС (машинно-тракторную станцию), на тракториста, всего за 12 дней. Из них 6 дней – теория, 6 дней – практика. Получил трактор ХТЗ и начал работать на нём. 1941-й и 1942-й работал. За это время меня наградили знаком «Отличник земледелия». Сам нарком меня приглашал на приём. Но я уже был на тот момент в армии, и за меня ездил на встречу мой дед. И он был очень восхищён, как там принимали. Ведь он был простой крестьянин и очень гордился мной, как заслуженным трактористом. Но об этом он рассказал мне уже после войны, т. к., пока я был на фронте, связи с ним не было.
Как вы узнали о начале войны?
Был жаркий день, и мы пошли на речку купаться. Только разделся и стал загорать, как вдруг один паренёк бежит и кричит: «Война! Вона!» Мы собрались в сельсовете, и нам объявили, что с четырёх часов утра идёт война, и частично уже идёт мобилизация. Первые мобилизованные были призваны сразу, а остальные – в порядке подготовки. Были каникулы, по линии военкомата мы проходили военную подготовку. Копали окопы, всё это длилось 12 дней. А потом я ушёл в МТС. Опыта не было никакого, даже девчонки постарше учили меня заводить, заправлять и глушить трактор. Многое я понял сам, а они остальное помогли понять.
Как прошли первые годы войны для местного населения?
Наш район в оккупации не был. Мы работали до декабря месяца 1941-го, у меня была молотилка, молотили хлеб. Участвовали и в эвакуации, я помогал эвакуировать колхозный скот в Ярославскую область.
Почему вы хотели уйти в партизанский отряд?
У нас все хотели уйти в партизаны. В армию меня не брали, мне всего было 16 лет. Некоторые себе приписали пару годков и участвовали в Великой Отечественной войне. Да и в финскую подобное было.
Какую подготовку вы прошли перед тем, как попасть на фронт?
Во-первых, как я уже сказал, хорошая подготовка была при военкомате. А когда я попал в школу младших специалистов в Марийской автономной республике, нас на пересыльном пункте было более 30 тысяч человек. Стали отбирать парней с восемью классами образования. Я вышел, хоть и не закончил 8-й класс. В результате отбора попал в учебную роту связистов. Одну половину учили на радистов, другую – на телефонистов. Я был зачислен в телефонисты и проучился пять с половиной месяцев. Из нас готовили младших командиров. Затем состоялся выпуск, и нас перевели в Казань, а затем – в Горький.
Когда вы попали на фронт?
В 1943 году я попал в Кубинку, где формировался наш 8-й механизированный корпус. В Подмосковье с нами провели оперативные учения и перебросили нас под Курск, на Степной фронт, в распоряжение будущего маршала Конева.
Затем перебросили нас под Прохоровку, и оттуда начали мы наш боевой путь. Харьков, Полтава, Кременчуг, через Днепр, Кировоград и почти до Одессы. Вот это было с июля 1943 года и до апреля 1944 года. Затем нас под Одессой немцы хорошо долбанули, когда мы вышли вперёд, а наша пехота отстала. Немцы тогда из Африки и Франции перебросили свежие части, и под Кировоградом они нас остановили. Подвела нас наша безалаберность, до Одессы оставалось каких-то 50–60 километров. Мы ослабили бдительность, а немцы перехватили и уничтожили почти весь наш первый батальон в темноте. Мы оказались в неудобном положении. Село горит, мы как на ладони, защищаем свой рубеж, а немцы из темноты стреляют по нам. Они нас хорошо видят, а мы их – нет. Бой длился всю ночь до самого утра, шквал огня был сильный. Прорвавшуюся немецкую группу частично уничтожили, а остальных остановили. Но у нас не было поддержки, и пришлось нам отступить. Балками отошли почти до Кировограда. Там развернулись.
Но затем нас перебросили в Белоруссию, где мы участвовали в Минской операции и добивали окружённых немцев. Другие части пошли вперёд, а нас специально оставили на ликвидацию котла. Авиация работала, помогала нам. Потом отвели нас на пополнение, и до января 1945 года мы стояли в тылу. И затем перебросили нас на Кёнигсбергское направление, с задачей отрезать Восточную Пруссию от Германии. Мы задание выполнили, вышли к Балтийскому морю. Затем нас опять развернули и перебросили на Одер. И с марта месяца мы пошли по территории Германии, преодолевая водные преграды. Вышли на приток Эльбы, и в 50 километрах от Берлина я закончил войну, хотя нам и после дня Победы пришлось вести боевые действия. Немцы сопротивлялись и пытались отойти к союзникам, сдаться им в плен.
Сколько раз на войне вы были ранены?
Ни разу не был ранен. Только дважды контужен. Я сам в это не верю, ведь шинель была прострелена в нескольких местах.
Какой у вас был прибор для связи?
У меня был один прибор, телефонный аппарат ПТР-7. Полевой телефонный аппарат. И кабель семёрка. Правда, потом мы пользовались трофейным/
Какое у вас было личное оружие?
У меня была винтовка Мосина. Причём первые четыре месяца – самая оригинальная, длинная со штыком. А потом выдали карабин. Гранаты были в основном лимонки.
Какое у вас было обмундирование?
Ботинки я поменял на яловые сапоги. Носили мы ватники и шинели. Была машина, и в зависимости от работы, мы брали то, что было нужно. В Восточной Пруссии мы любили носить шерстяные свитера. Они были лучше, чем телогрейка и шинель.
Что вы всегда носили с собой из снаряжения?
Что клали в вещмешок? Патроны и гранаты-лимонки – в кармане, холодный штык и в последнее время армейский нож. В вещмешке я ничего не носил, кроме боеприпасов. Мог положить кусок сала или хлеба. Я не брился, в то время у меня ничего не росло. Купались мы в речках или озёрах. Зубного порошка у меня не было, да и мылись мы редко.
А как обстояло дело с гигиеной? Мучали ли вас вши?
Только это не надо меня спрашивать…
Как обстояло дело с питанием?Был ли у вас сухпаёк, консервы? Как часто была горячая пища?
Если были консервы, то это была американская свиная тушёнка. Хлеб и сухари. В наступлении кухня от нас отставала, и мы питались подножным кормом. В 1943 году на полях ещё что-то было. Самое неприятное было, когда кухни не было по 3–4 дня, и мы ели кукурузу. А опыта же не было: поешь её, а она распухнет, и потом в туалет тяжело ходить. Молодые были, всё нипочём!
Как обстояло дело с алкоголем и табаком? Выдавали вам норму?
Я не курил и не пил. И не менял, отдавал просто так.
Как обустраивали свой ночлег, особенно в холодное время года?
Если было совсем холодно, и нечего было подложить, то двое ложились первыми и на них сверху ложился третий. Потом менялись и вот так всю ночь. А если в жару, то спасала плащ-палатка и вода. Осенью чернозём раскиснет, ноги из сапог вылетали сами собой из-за налипшей грязи на них. Мы были в наступлении, поэтому не могли выкопать себе яму для ночлега. Только если стояли в обороне. Поэтому и на земле голой спали, и на снегу, по-всякому бывало. Лучше всего подстелить под себя ветки. Костров не жгли, т. к. было постоянное движение войск.
Как вы оцените работу политработников и комсоргов на войне?
Личный пример, чем же это плохо? Они шли первыми, а отступали последними. Я сам комсомольцем был, в 1944 году стал кандидатом, а в партию вступил уже после войны.
Немцы сбрасывали на вас листовки?
Немцы забрасывали нас листовками, в которых было написано: «Сталинские выкормыши, мы вас уничтожим». Но в итоге это мы уничтожили нацизм, а не они нас!
Какое у вас сложилось отношение к Сталину?
Самое высокое и сердечное. Он не предал ни своих солдат, ни своих офицеров. На какой войне мало крови? Так что у меня к нему самое хорошее отношение.
Как вы оцените подготовку новобранцев, которых присылали вам на пополнение?
К нам на пополнение в корпус поступали ребята, призванные из Белоруссии и Украины. Много было бывших партизан. Сначала они проходили обучение в тылу, три–четыре месяца. Так что нет, плохо обученных мы не получали. Наоборот, все ребята были крепкие и очень толковые.
Какой был возраст бойцов в вашем подразделении?
У нас 67-я бригада была в основном из парней 1920-х годов рождения.
Были ли бойцы старшего возраста?
Очень редко. Было всего три человека, которым было за 40 лет. Один из них был машинист. Из Ярославля, вдовец, отец двоих дочерей. Был ранен, когда ехал с разведчиками на мотоцикле. Пуля ему попала в рот и отрубила язык. После войны, когда я был на экскурсии в Ярославской области, я попытался его разыскать, но, увы, ни его, ни его родственников я не нашёл. Судьбы у всех были разные, особенно у тех, кто лишился рук или ног. Правда, их старались не показывать. Они были в глубоком госпитале в тылу.
Какой был национальный состав вашего подразделения?
Русские в основном. Был один цыган, три украинца и белорусы. Смешанный состав бойцов: из деревень и городов. Были у нас ребята из Москвы и Подмосковья.
Какие были отношения между бойцами?
Самые братские и хорошие. Может, где-то что-то и было, но не у нас. У меня был земляк Виктор Круглов. У него привычка была, если выпьет, то с кем-то повздорит. Я это дело знал и его постоянно выручал. Вообще, я три года на фронте был командиром отделения, потерял четырёх товарищей и выжил, благодаря верным друзьям.
Были ли девушки и женщины в вашем подразделении?
У меня служили пять девушек. Связистки и телефонистки, они дежурили у командования корпуса и поддерживали связь.
Какие были с ними взаимоотношения у мужчин? Сейчас много публикаций про так называемых ППЖ.
Девушки были чудо-недотроги. Хотя была у нас одна такая ППЖ. Жена погибшего пограничника, дети у неё погибли. Вела она себя очень вызывающе. Остальные были недотроги. И не дай боже, если кто-то их тронет. Тёмную могли сделать, даже начальнику штаба бригады вмазали так, что он очутился в госпитале. И сделали это рядовые и сержанты. Браков в нашей роте точно не было. Была одна девушка, по должности механик аэросаней, её пытались в корпусе зажать, не получилось. Перевели её в батальон – там такая же история. Ну и её – к нам во взвод. Она тут у нас вмазала командиру взвода по лицу. По — том она сдружилась с кавалером трёх орденов Славы. Расписались, и он её отправил к своим родителям. А сам позже загулял. Она об этом узнала и написала ребятам. Они его проучили хорошо, он несколько недель пролежал в госпитале.
Был ли при вашем подразделении сотрудник СМЕРШ? Вы знали его в лицо?
Они, конечно, были. В нашей бригаде был майор, который этим занимался. Но о том, что он был СМЕРШевец, я узнал после войны. Мы уже были в летних лагерях, и я высказался, что мне, скорее всего, нужно будет увольняться, потому что ни отца, ни матери нет, а меня три несовершеннолетние сестры дома ждут. А он меня убедил не увольняться. Говорит: у вас же такой опыт!
Сталкивались ли вы со случаями дезертирства?
Был один такой боец из музыкального взвода, который был к нам приписан. Он родом из Западной Белоруссии, город Гродно. Сбежал. И мы с ротным фельдшером ходили искать его пешком к нему домой, но, увы, не нашли.
Как вас встречало население освобождённых вами территорий?
Когда мы наступали и шёл бой, то оно сидело в подвалах. После выходили и благодарили нас, кланялись нам.
Какое у вас было отношение к немецким военнопленным?
У меня отношение было человеческое. Но одного я чуть было не застрелил. Не знаю почему. Может быть, вспомнилось, что отец погиб, что матери нет, а мои сёстры там одни, потому что в детдом идти отказались. И я им сейчас не помощник. И этих немцев ещё в плен… Выстрелил мимо, не убил.
Были ли вы свидетелем преступлений немецкой армии?
Это невозможно передать, что они творили. У них была политическая линия и задача – уничтожить Россию и её жителей, и они её выполняли. Даже в плен никого из нашего корпуса не брали. Страхом пытались на нас давить и бросали свои листовки на наши позиции. Поэтому – смерть за смерть, другого не было. Один наш боец в порыве страха вырвался вперёд во время наступления, немцы его взяли в плен и пытали. Вырезали ему звёзды на животе и спине. Мы его тело видели своими глазами. Я не могу объяснить, каким мы образом всё же брали их в плен. Помню, начальник штаба корпуса и командир корпуса генерал-майор Фирсович, белорус, допрашивали пленного немца. Он был такой наглый, упитанный. Генерал приказал его оставить в хозвзводе, чтобы показать нам разницу между нами и ими. Ребята хотели его убить, но не дали. Вот три наступления он в нашем корпусе на хозработах был.
Брали ли вы или другие бойцы трофеи? Что предпочитали?
Как телефонист, я брал в первую очередь кабель и телефонный аппарат. Кортики брали. Я забрал себе пистолет и гранаты.
Позже, уже после окончания войны, для работы мы взяли у немцев три трактора и один автомобиль. Однажды я поехал на тракторе что-то собирать и в сарае под сеном нашёл генеральские шубы на меху. Так я ни одной себе не взял, а собрал и привёз в часть, где их сразу хозяйственные ребята растащили, особенно те, кто был постарше. Зато я себе взял 50 немецких ручек. Один парень носил в маленькой дамской сумочке швейные иголки, одна такая стоила 10 рублей, и он говорил, что он – самый богатый человек. Вообще это были богатые трофеи.
Как сложилась судьба ваших родных в годы войны?Вы упомянули, что ваш отец погиб.
Как я уже сказал, меня в армию не взяли, и я пошёл в МТС. А вот отца призвали. Он к тому времени морально ослаб. Мама наша умерла, он пытался жизнь заново построить. Нашёл женщину с ребёнком, но у них не сложилось. Стал пить. Уехал на фронт и присылал нам деньги. Пять рублей. Себе видно отказывал во всём, даже в куреве, хотя он курил. Служил он в тыловой части, по профессии он кузнец. Под Брянском попали они в окружение, с ним был его земляк, портной. Некоторых местные жители переодели и скрыли от немцев, а отец попал в плен. Похоронен он под Берлином в общей могиле. Об этом я узнал, только когда немецкие документы стали публиковать.
Было ли у вас чувство страха?
Если человек хочет жить, то он должен первым делом сразить противника, т.е. быть всегда на взводе и уважать подчинённых. Ведь в бою – азарт, человек себя старается обезопасить, но пуля – дура. Поэтому били по всему, что шевелится. Трудно это всё передать, было, что такое иногда приснится, что человек во сне кричит. Часто тяжёлые мысли приходят в голову. Вот недавно приснилось, что я на поляне, где нет ничего. Ни живых, ни мёртвых, и всё выкошено огнём. И так всё реально было, что когда я проснулся, то вспомнил, что таких вот полян в моей войне было много. Когда меня контузило, то я целые сутки не знал, где я ходил и где я был. Ходил по передовой и увидел немецкий танк, который стрелял болванками. И меня спасла артиллерийская батарея, устроившая засаду, она долбанула этот танк. Сейчас это трудно понять, но тогда мы прошли через многое.
Было много такого, от чего сейчас меня бросает в дрожь. Но в молодости действительно – азарт. Начиная с 1943 года от Прохоровки и только вперёд, что бы ни было у противника – «тигры» или самолёты, мы все речки и водоёмы преодолели. Я хотел написать свои воспоминания о войне. Начинаю писать и не могу. Поверят, а может и не поверят, да, скорее всего, не поверят. Я и сам иногда не верю, что это было. Некоторые второй раз идти в бой отказывались под различными предлогами. Но таких было единицы. В основном после ранения ребята возвращались в свою часть. Я счастлив, что всю войну прошёл в одной бригаде. Я верил в ребят, а они верили в меня. Мы не отступали и не жаловались. И голод, и холод был, и дождь, и снег. И всё это прошли. Не было такого, чтобы скрылись за чьей-то спиной.
Что вас вдохновляло и поддерживало?
У нас была уверенность в победе. Конечно же, играли роль опыт и моя подготовка как бойца. Если во время учёбы и учений не хитрить, а взять всю нагрузку на себя, то выживешь, ничего тебя не возьмёт. Смерть – это случайность. Человек всегда может найти вариант для спасения. У меня всегда был победный настрой, я никогда не отступал. Кроме одного раза, под Одессой, когда мы шли почти до Кировграда, да и то это мы делали организованно. Отходили по ущелью, а немцы открыли огонь из танков по нам. Кто послабее из народа создали панику, немцы всадников танками стали давить. Но те, кто были опытнее, те стали действовать и ничего не боялись. Так же действовал и я.
Как вы встретили новость о Победе?
Я спал в сарае. Проснулся от выстрелов. Вышел, а повсюду стрельба идёт. Думаю, то ли нас окружили, то ли мы их. От наших радистов мы уже знали, что договор уже подписан. Но хоть 2 мая пал Берлин, а 8 мая подписали капитуляцию, мы до 13 мая вели бои с северной группой немецких войск. Немцы уже не сопротивлялись, переодевались и разбегались. Мы ночью выставляли секретные засады, которые их ловили. Все с оружием, но и мы не по одному сидели, а как минимум 3–5 человек. Вообще 250 километров территории, на которой мы стояли, должно было отойти англичанам, но они не заняли её.
Как вы отнеслись к развалу СССР? Как вы воспринимаете то, что пишут о Великой Отечественной войне последние 25 лет?
Иногда мне хочется быть с теми погибшими на войне, потому что они не видел этого позора, который произошёл. Однажды я был с нашими и американскими ветеранами в поездке по местам боёв. И один американец спросил меня: почему я подхожу к каждой могиле? Я ответил, что кланяюсь погибшим солдатам, которые сражались за свою Родину и лежат здесь. Прихожу, вспоминаю, отдаю почести, потому что мы их не забыли и не забудем. Вы их не видите, а я шёл с ними к Победе, поэтому я каждой могиле кланяюсь. Помню меня американцы во время нашей поездке на Украину спрашивать стали: почему это мы, русские, говорим на Украине по-русски, представляете? Я помню одна женщина-американка, стала меня расспрашивать, я ей многое объяснил, как русские и украинцы сотнями лет жили вместе и разговаривали на одном языке. Но потом подошёл её муж и увёл её от меня. Вот такая история.
Те, кто пошли на предательство тогда в годы войны, и им подобные и сейчас выплывают. И наша беда в том, что мы в открытую не говорим, что народ был за советскую власть. Те, кто сейчас захватил власть на Украине, хотят, чтобы слушали их и новую историю написали. Народ там не будет знать, как было всё на самом деле. На Украине много было иноземцев в разные времена и их всегда выгоняли. Ведь они как гадюки, высасывают кровь из трудяг, народ им не нужен! Вот и всё. Предатели и кровососы. Что хотят, то и делают.
Иван Андреевич, крайний вопрос: что бы вы хотели пожелать нашей молодёжи?
Любить себя и свою страну. Не прятаться за чужой спиной и не искать выгоду.
Из наградных листов:
Орден Красной Звезды (05.01.1944):
За отличное обеспечение связью КП бригады с КП 1-го МСБ (мотострелкового батальона). При наступлении 19 декабря 1943 года в районе Ново-Григорьевка под обстрелом противника ружейно-миномётным огнём наводил линию и исправил повреждение.
Орден Славы III степени (13.02.1945):
Действуя на участке 2-го Белорусского фронта в составе 67-й механизированной бригады на должности командира телефонного отделения, проявил отвагу, смелость и решительность. За период боевых действий с 15 января 1945 года товарищ Рулёв несмотря на трудные условия и сильный обстрел из артиллерии и пулемётов противника, он лично сам наводил телефонную связь а также устранял порывы и повреждения в телефонной сети.
Орден Славы III степени (18.05.1945; перенаграждён орденом Славы I степени 07.06.1968):
В боях за высотку 106,9 товарищ Рулёв показал образцы мужества и отваги в деле поддержки бесперебойной телефонной связи с наступающими подразделениями. Товарищ Рулёв, несмотря на сильный артиллерийско-миномётный и пулемётный огонь противника и плохие метеорологические условия, держал бесперебойную связь с подразделениями, чем дал возможность успеха наступающим подразделениям.
Орден Славы II степени (31.05.1945):
Старший сержант Рулёв – командир телефонного отделения роты управления. За время боевых действий 67-й механизированной бригады на 2-м Белорусском фронте проявил себя дисциплинированным, авторитетным, знающим своё дело отважным воином. В районе Гросс-Церковиц при наступлении подразделений от Клейн-Церковиц старший сержант Рулёв выполнял обязанности начальника направления по телефонной связи с 1 МСБ. Во время танковой контратаки противника к переправе была дана для поддержки рота ПТР. Под артиллерийско-миномётным и пулемётным огнём, а также при действиях танков противника, товарищ Рулёв ползком потянул линию для связи с ротой ПТР. Оглушённый и контуженный от разрыва упавшей рядом мины отважный связист всё же быстро дал требуемую связь. Работа старшего сержанта Рулёва высоко оценивается командованием батальона и роты ПТР, поскольку дала возможность предотвратить прорыв контратакующих танков противника и потерю переправы.
